about part 2 :
дабы народ не подумал, что ню-рейв - единственная надежда клубной культуры, а klaxons - мессии клубно-гитарной музыки (хотя myths of the near future прослушан на минимум 100 раз далеко не у меня одного), включил как позитивные, так и не очень отзывы об этом движении (+о том, как это все начиналось, если кто-то еще не знает, где есть roots)
В 1994 году английский парламент принял очередной закон «Об уголовной юстиции и общественном порядке». Помимо традиционных повседневных предписаний документ содержал специальную секцию, посвященную музыке рейв (слово «музыка», впрочем, было поставлено в кавычки). Правоохранительным органам предписывалось незамедлительно прекращать любую самопальную вечеринку на открытом воздухе (английская молодежь имела обыкновение устраивать многолюдные танцы в какой-нибудь долине) и арестовывать двух и более человек, занимающихся подготовкой места и аппаратуры. Так прискорбно закончилась эпоха «лета любви», неистовых плясок под звездным небом и заоблачных цен на экстези, эпоха внезапной свободы и полной разнузданности, сейчас превратившаяся в полноценный романтический миф. Двенадцать лет спустя флюоресцентные палочки, нестерпимо яркие цвета, нарочитое безумие и прочая дискотечная придурь возвращаются в мир. Группа Klaxons переигрывает старый рейверский хит «The Bouncer», появляется на обложке журнала NME в сопровождении знакомых желтых смайликов и объявляет себя изобретателями набирающего обороты термина «ню-рейв» — впрочем, немедленно от него и открещивается. Их первый полноценный альбом «Myths of the Near Future» — это своего рода манифест.
Klaxons — троица просвещенных английских парней; в те годы, когда Лоран Гарнье каждые выходные мотался через Ла-Манш и не спал трое суток напролет, чтобы поучаствовать в многотысячных вечеринках на пленэре, им едва исполнилось десять. Их желание воскресить былую радость жизни и бесшабашное буйство очень понятно — так здешние 25-летние тоскуют по российской сумятице начала 90-х: обидно думать, что, когда мир переворачивался с ног на голову, а история вершилась здесь и сейчас, тебе надо было делать уроки. Klaxons отнюдь не единственные апологеты ню-рейва (см. также группу Trash Fashion с ее идиотическим гимном «It’s a Rave Dave», ансамбль с говорящим названием Shitdisco и еще с десяток имен; в ню-рейв даже записали задним числом потешный норвежский дуэт Datarock, чья пластинка вышла еще летом 2005-го, когда о термине никто не помышлял), но его очевидные фавориты. В их песнях воют сирены, в текстах упоминается Юлий Цезарь и скачут карикатурные всадники апокалипсиса, они цитируют Пинчона и Берроуза, заимствуют понятия из арсенала Алистера Кроули и вообще отличаются умом и сообразительностью. Они рядятся в нелепые зеленые жилетки и пестрые халаты, напяливают шапки в виде плюшевых медведей и играют музыку, которая, вообще говоря, очень мало похожа на рейв. Если отвлечься от антуража, «Myths of the Near Future» — живой и хлесткий диско-панк с ощутимым британским душком, разве что записанный в каком-то окисленном звуке и исполненный особо истерической эйфории. Игривый вокал, порой срывающийся на восторженный крик, вспученные клавишные партии, упорная механика ритм-секции, учащенный пульс — песенки Klaxons несутся на полной скорости и улетучиваются столь же стремительно, как и появляются. Их сфера применения — танцпол, наедине с ними, в сущности, нечего делать; все их ссылки и аллюзии не более чем подмигивания: в конце концов, приятно знать, что идешь веселиться с людьми своего круга. Я бы сказал, что Klaxons — это безмозглая музыка, сделанная от большого ума.
Исконный британский рейв во многом был реакцией на постылую скуку и консерватизм тэтчеровских времен; о новом рейве говорят как о побеге от занудства и конформизма нынешней Англии. Логика сколь заманчивая (как заманчив любой безобидный бунт), столь и сомнительная: если быть последовательным, недолго и клуб «Дягилев» объявить обителью эскапистов. Ню-рейв — это в каком-то смысле ретрофутуризм, нащупывание будущего через восстановление прошлого, которого у тебя никогда не было. Но главным образом это кодекс поведения, набор атрибутики; здесь встречают и провожают по одежке; грубо говоря, ню-рейв одинаково принадлежит к сфере компетенции рубрики «Музыка» и рубрики «Клубы». Без своей аляповатой эстетики, без боевой раскраски, без ужимок, без неоновых огней и бесноватой толпы Klaxons и примкнувшие к ним — как труппа без зрителей; их мимолетные песенки очень зрелищны, это спектакль, в котором декорации едва ли не более существенны, чем актеры, — и спектакль, надо признать, довольно увлекательный. В конечном счете Klaxons и весь ню-рейв — про то, что второй раз история повторяется как фарс.
Ню-рейвом запахло в конце лета 2006-го, когда британский глянец во главе с журналом New Musical Express начал изрыгать плотно скороенные дифирамбы новому стилю, призванному оживить танцполы, измученные пресным хаусом, сыровяленым техно и прочей унылой музыкальной материей. В Москве ню-рейв одновременно проклюнулся на пятницах Idle Conversation в "Кризисе жанра" и точечных англофильских вечеринках в "16 тоннах". Первыми заведовал Дима Японец в компании Ромы Мазуренко и парочки фотографов-экспатов с пропиской на "Арме" - Зака и Джабы. Продвинутых футбольных фанатов и англофилов в "Тоннах" культивировали не менее модные юноши, назвавшие себя OLS Soundsystem. Журналисты плевались от слова "ню-рейв", но искренне отплясывали под Klaxons и Datarock, которых их британские коллеги записали в генералы нового стиля. Стиль же при ближайшем рассмотрении оказался: а) не новым, б) не стилем вовсе.
Ню-рейв - при всем уважении к реву электрогитар и повизгиванию синтезаторов - явление не столько музыкальное, сколько эмоциональное. В 2001-м эту бурлящую субстанцию нарекли электро-клэшем, в 2004-м - диско-панком, в 2007-м - ню-рейвом. Примечательно, что электро-клэш был чисто европейским детищем, выходцем из Германии, в 2004-м моду на диско-панк задавал Нью-Йорк, а упитанный младенец ню-рейв - чисто британский феномен. Когда в 2005-м у норвежцев Datarock вышел отменный диско-панк-альбом - его никто не заметил, стоило же NME причислить группу к ню-рейву, как команду стали рвать на части.
Ню-рейв - не только самый массовый тренд, но и самый же радужный. Ню-клаббер не делит музыку на стили - его больше заботит чистый "фан", прикол и удовольствие. Ню-рейв - это экспрессия, лубочная глупость, одноразовая наивность и напор. Раскрасить кеды баллончиком с золотой краской или прийти на вечеринку в леопардовом купальнике, надетом на неоновые лосины, - легко. Нарядиться в самый глупый свой наряд и обнаружить, что все остальные одеты еще более "фанни" - снова в точку. Ню-рейв - не просто ирония над 80-ми с их брюками-дудочками и пергидрольными коками, но ремикс, оседлавший ремикс и потягивающий при этом мохито, - в общем, ищи ветра в поле.
Фотограф Джаба, проживший всю жизнь в Нью-Йорке, - поправляет наманикюренным пальцем очки Vogue, вещает про "вечеринки для своих" и упоминает, что на пробных ню-рейв-пати в "Арме" не было продано ни одного коктейля. Зак что-то поддакивает про "любимую музыку", а Японец сводит все к социальной идее: мол, затем они и объединились с OLS SS, чтобы собрать на своих акциях самую изобретальную публику. Здесь будут рады всем, но подливать выпивку станут только тем, кто тщательно продумает образ перед приходом.
Всю текущую зиму просвещённое человечество терзалось вопросом: что таит в себе монструозный термин «ню-рейв»? Придуманный на генштабовских страницах New Musical Express, он поднят на щит по случаю довольно шумного успеха молодых английских команд Klaxons и Shitdisco. В скором времени обещают реанимацию многотысячных танцев на свежем воздухе, одеяний химических расцветок и особых видов бессонницы.
Первые звоночки «рейв-ривайвла», как полагается, прозвучали с тёмной стороны бытия. В прошлом году объявили о воссоединении Throbbing Gristle – родителей рейва по оккультной части. Но всё-таки «олд-скульные» рейверы ещё в конце 90-х разделились на две неравные части: одни занялись полезными карьерами, дыша полной грудью по уик-эндам, другие же освоили героиновую диету со всеми приложениями.
Ню-рейв – дело юного поколения. Повторюсь в сотый раз: в музыкальном отношении, допустим, Klaxons с их распиаренным альбомом «Myths of the near future» - диско-панк, довольно лихой, но без колоссальных новаций. Малость истерический вокал, брейк-битовая лихорадка, гитары и клавиши, плюс тексты по мотивам психоделических «отцов» типа У. Берроуза. Гораздо больше по-рейверски звучит гимн абсолютной радости и лёгкости – «We are your friends» от Justice vs Simian. Ну, и со звёздной орбиты уже 2 года тому выпустили по совершенно рейверскому, «корневому» альбому два британских стадионных динозавра – Prodigy и Chemical brothers.
В Петербурге тему возвращения нонконформизма 90-х с недавних пор продвигает заслуженный деятель «классического» рейва Федя Бумер (теперь – Kto? DJ). В подведомственном ему клубе «Один» дико популярны субботы с ню-рейвом и инди-роком. В Москве аналогичные вечеринки – по пятницам в бывшем «Кризисе жанра» . Предельно позитивное наследие бурных 90-х можно заметить в обеих столицах на «Чебуран-пати» . В ту же сторону новой музыки для рэйвов смотрят новосибирцы Punk TV (
www.myspace.com/punktvmusic ) и малоизвестные пока приморско-питерские 188910(community.livejournal.com/188910) .
Ню-рейверов снова волнует одежда безумных расцветок, пошитая из синтетики в её крайних проявлениях. Барахолка на Удельной примерно с прошлого лета может, как в старину, предоставить наряды для эсид-шапито: салатовые платья, безразмерные пиджаки с подплечиками и на одной пуговице, футболки с зелёно-розовыми микки-маусами или – о ужас! – «экстезийными» смайлами. Попадаются и совершенно катастрофические штуки вроде трудноописуемого ядовито-голубого на первый взгляд купальника, который на деле – цирковое трико. Вне маргинальных секондов в Питере по интересующей теме пока можно найти лишь аксессуары – пластиковые анилиновые пеналы, например, или длинные бусы. «Новый старый» teen spirit, как водится подхватили уже европейские дизайнеры в весенних коллекциях – Жан-Поль Готье, в частности. В любом случае, ню-рейверский тренд уже ясен – фриковый китч пополам с оголтелым урбанизмом, что-то между новой версией порно-шика и сложной эстетикой «гуляй, рванина».
По сообщениям английских медиа, эти странные рейвы с обожаемыми рок-звёздами вместо анонимных ди-джеев сопровождает типично панковский коктейль из амфетаминов и крепкого алкоголя. Об этой стороне вопроса надо сказать особо. Вряд ли кто-то ждёт, предположим, у нас волшебного воскрешения адских опен-эйров под грибы и ПЦП. Пресловутый алко-стайл наверняка сменится чем-то иным, но не думаю, что так запросто вернутся времена, когда в клабберский обиход вошло непристойное ныне словечко «жесть».
Вообще, главная особенность русского антинародного рейва 90-х – это не разные там «корпорации счастья» и «андеграунд-экспириенсы». Не вписки на вечеринки и обожествление человека с вертушками. Даже не **** цен на вещества. Главное – ощущенье «как в последний раз», чувство свободы и возможность того, что сегодня кто-нибудь сидит у воды без хлеба, а завтра, предположим, летит на конкурс «Альтернативная мисс мира». Надеяться повторить такую прекрасную и нелепую ситуацию в теперешних социальных условиях – как минимум наивно.
Разговоры вокруг ню-рейва – предчувствие нового витка и спекуляция журналистов с промоутерами совершенно в равной мере. Ясно одно: новые массовые танцы не станут ни «улучшенной планировкой» первозданного рейва, ни «повторением истории в виде фарса». Это точно будет какая-то совсем другая история.
клова, врятле подобное задание было уахранникав на экзамене (( %
кто хочет срача, то его и получает 
